Неточные совпадения
— Да, но постой: я говорю не о политической экономии, я говорю о
науке хозяйства. Она должна быть как естественные
науки и наблюдать
данные явления и рабочего с его экономическим, этнографическим…
Кроме хозяйства, требовавшего особенного внимания весною, кроме чтения, Левин начал этою зимой еще сочинение о хозяйстве, план которого состоял в том, чтобы характер рабочего в хозяйстве был принимаем зa абсолютное
данное, как климат и почва, и чтобы, следовательно, все положения
науки о хозяйстве выводились не из одних
данных почвы и климата, но из
данных почвы, климата и известного неизменного характера рабочего.
Ах, он любил, как в наши лета
Уже не любят; как одна
Безумная душа поэта
Еще любить осуждена:
Всегда, везде одно мечтанье,
Одно привычное желанье,
Одна привычная печаль.
Ни охлаждающая даль,
Ни долгие лета разлуки,
Ни музам
данные часы,
Ни чужеземные красы,
Ни шум веселий, ни
наукиДуши не изменили в нем,
Согретой девственным огнем.
— То, что они заблуждались, не доказывает того, чтобы я заблуждался. И потом, большая разница между бреднями идеологов и
данными положительной экономической
науки.
Никакая
наука не может ничего сказать о том, существуют ли или не существуют иные миры, но только потому, что ученый, исключительно погруженный в этот
данный ему мир, не имеет свободы духа, необходимой для признания других планов мира.
Ложная философия и ложная религия, выданная за положительную
науку, утверждают в человеке сознание ничтожества его происхождения и божественности его будущего, не его, конечно, не
данного конкретного лица, а человека вообще.
Наш «эмпирический» мир есть действительный мир, но больной и испорченный; он воспринимается таким, каков он есть в
данном своем дефектном состоянии, а не таким, каким его конструирует субъект; он познается
наукой,
наука имеет дело с реальностью, а не с состояниями сознания и элементами мышления, но реальностью больной.
Отрицание же сил иного мира — вне компетенции
науки, призванной лишь открывать закономерность
данного мира.
Царство
науки и научности есть ограниченная сфера «патологического» знания; ее законам подведомственна не безграничность бытия, а лишь состояние этого бытия в
данной плоскости.
«Бертольд, божиею милостию святыя Майнцкия епархии архиепископ, в Германии архиканцлер и курфирст. Хотя для приобретения человеческого учения чрез божественное печатания искусство возможно с изобилием и свободнее получать книги, до разных
наук касающиеся, но до сведения нашего дошло, что некоторые люди, побуждаемые суетныя славы или богатства желанием, искусство сие употребляют во зло и
данное для научения в житии человеческом обращают на пагубу и злоречие.
Придет знакомец и скажет, что в
данную минуту нет никакой надежды на сочувствие общественного мнения; придет другой знакомец и скажет, что теперь самое время провозглашать истину в
науке, истину в литературе, истину в искусстве и что общество только того и ждет, чтобы проникнуться истинами.
Но к ней прибавилась и еще бесспорная истина, что жизнь не может и не должна оставаться неподвижною, как бы ни совершенны казались в
данную минуту придуманные для нее формы; что она идет вперед и развивается, верная общему принципу, в силу которого всякий новый успех, как в области прикладных
наук, так и в области социологии, должен принести за собою новое благо, а отнюдь не новый недруг, как это слишком часто оказывалось доныне.
Он раздумывал над тем, куда положить всю эту силу молодости, только раз в жизни бывающую в человеке, — на искусство ли, на
науку ли, на любовь ли к женщине, или на практическую деятельность, — не силу ума, сердца, образования, а тот неповторяющийся порыв, ту на один раз
данную человеку власть сделать из себя всё, чтò он хочет, и как ему кажется, и из всего мира всё, чтò ему хочется.
Он захотел, чтобы статистика всегда имела некоторые необработанные
данные для того, чтобы мы, смиренные работники
науки, всегда имели возможность что-либо разъяснить или закончить.
Но одного знания, одной
науки здесь мало: необходимо уметь практически приложить их в каждом
данном случае, особенно в тех страшных боевых местах, где от одного движения руки зависит участь всего дела.
Но в этом году дано разрешение иностранцу Гартунгу на учреждение первой в России вольной типографии для печатания книг на иностранных языках, и в указе,
данном по этому случаю, есть пункт, запрещающий ему выпускать из типографии какие бы то ни было книги «без объявления для свидетельства в Академию
наук и без ведома полиции».
Поэтому совершенно нет нужды каждому в своем личном опыте веры иметь все содержание
данного религиозного учения, подобно тому как нет необходимости для того, чтобы постигнуть природу
науки, пройти весь научный путь человечества в своем личном опыте, достаточно познать ее на любом частном случае.
Для того чтобы правомерно поставить этот вопрос в трансцендентальном смысле, не нужно еще предрешать вопроса о характере религии и
данном ее содержании; достаточно лишь того, чтобы можно было и относительно религии поставить то же самое если, какое подразумевается относительно
науки, этики, эстетики: если. она есть.
Однако это суждение будет близоруко: надо смотреть поверх случайных и преходящих тенденций
данного момента, которые быстро сменяются другими тенденциями, и оценивать факт развития
науки о религии в его жизненном значении.
Мировая закономерность, установляемая
наукой, имеет прагматическое и схематическое значение лишь для
данного отрезка времени и притом ceteris paribus [При прочих равных условиях (лат.).].
В философии есть победа человеческого духа через активное противление, через творческое преодоление; в
науке — победа через приспособление, через приведение себя в соответствие с
данным, навязанным по необходимости.
Имея на руках порученную ему больную, он все свои мысли направил к всевозможному разъяснению по
данным его
науки ее болезни и столь же возможному если не излечению, то облегчению ее страданий, забывая носимую им в сердце страшную рану.
Наука оставляет человека в бессмыслице
данного мира необходимости, но дает орудие охраны в этом бессмысленном мире.
Наука по существу своему и по цели своей всегда познает мир в аспекте необходимости, и категория необходимости — основная категория научного мышления как ориентирующего приспособления к
данному состоянию бытия.
Философия не менее жизненна, чем
наука, но это жизненность творчества познания, переходящего пределы
данного, а не жизненность приспособления познания к
данному для самосохранения в нем.
У Бергсона и Джемса весь
данный нам, не подлинный мир есть как бы создание
науки и логических понятий, преследующих цели прагматически-корыстные.
История философского самосознания и есть арена борьбы двух устремлений человеческого духа — к свободе и к необходимости, к творчеству и к приспособлению, к искусству выходить за пределы
данного мира и к
науке согласовать себя с
данным миром.
Для поддержания жизни в этом мире философия никогда не была необходима, подобно
науке, — она необходима была для выхода за пределы
данного мира.
И так как подлинный пафос философии всегда был в героической войне творческого познания против всякой необходимости и всякого
данного состояния бытия, так как задачей философии всегда был трансцензус, переход за грани, то философия никогда не была
наукой и не могла быть научной.
Общеобязательность
науки, как приспособление к
данному состоянию мира, выражает низшую, ущербную форму общения на почве мировой необходимости.
Еще можно определить
науку как сокращенное, экономическое описание
данной мировой необходимости в целях ориентировки и реакции самосохранения [В широком смысле прагматическая теория познания есть единственно возможная и единственно верная теория научного познания.
Наука и есть усовершенствованное орудие приспособления к
данному миру, к навязанной необходимости.
Что может сказать об этом
наука Коперника, Лайелля и Дарвина, которая вся есть лишь приспособление к
данному ограниченному состоянию природного мира?